Опава замужняя женщина желает познакомиться

Курфюрст, вероятно, был бы рад избавиться от ставшего непригодным к службе певчего, однако он понимал, что без жалованья Иоганна трое братьев просто не выживут. Первоначально Марк Франц принял решение вообще выслать Иоганна из Бонна в сельскую местность. Однако то ли в результате покаянных просьб тенориста, то ли после того, как старший сын взял его на поруки, решение князя было смягчено. Иоганн остался при сыновьях и даже приходил получать половину своего жалованья самолично — но, практически не отходя от кассы, должен был вручить все деньги Людвигу, официально признанному теперь главой семьи и кормильцем братьев.

Этих талеров, к которым присоединялись , положенные Людвигу как придворному органисту, хронически не хватало на содержание четырех человек, и юноше приходилось изыскивать дополнительные источники дохода. Самым обычным заработком для музыканта были уроки.

Преподавание Бетховен терпеть не мог, хотя временами был вынужден им заниматься. И, нужно сказать, благодаря урокам он смог завести немало верных друзей и щедрых поклонников. Одним из первых, кто вслед за Неефе заговорил о блестящем будущем этого «гадкого утёнка» — угрюмого, щуплого, некрасивого и неряшливого, — был молодой блестящий граф Фердинанд фон Вальдштейн, приехавший в Бонн из Вены в году.

Граф играл на фортепиано и сочинял недурные пьески — разумеется, не выходившие за пределы светского дилетантства, но и этого опыта было достаточно, чтобы он отдавал себе отчёт в том, как непросто сочинить одну-единственную удачную мелодию. Вальдштейн происходил из весьма древнего и знаменитого чешского рода легендарный полководец Валленштейн принадлежал к нему же — это два разных варианта написания одной фамилии.

Родственные узы связывали Вальдштейнов с верхушкой венской аристократии. Однако всё это не превратило молодого графа в надменного сноба. Он выглядел милым, сердечным и тактичным человеком, сумевшим окружить гениального юношу своим незримым попечением, не ставя того в унизительное положение зависимого. Друг Бетховена, Франц Вегелер, вспоминал, что Вальдштейн, щадя щепетильность Людвига, иногда передавал ему небольшие суммы денег, уверяя, что они посланы лично князем- архиепископом в знак поощрения.

Нельзя исключать того, что Макс Франц действительно иногда выделял членам капеллы какие-то премии, так что это казалось правдоподобным объяснением, но, скорее всего, Вальдштейн делал эти подарки чаще, чем князь. К сожалению, мы не очень много знаем о том, как жил Бетховен в эти очень трудные годы. Кое-что известно из воспоминаний друга юности, Франца Герхарда Вегелера; кое-что — из мемуаров других современников, переживших композитора.

Особенно ценны воспоминания булочника Готфрида Фишера и его сестры Цецилии, соседей семьи Бетховен по предыдущему дому на Рейнгассе. Бетховенских же писем и документов за период — годов сохранилось крайне мало, и некоторые важные подробности вряд ли поддаются восстановлению. Так, неизвестна точная дата знакомства Бетховена с семьёй фон Брейнинг, отчасти заменившей ему родственный круг и навсегда оставшейся для него образцом дружеских и сердечных взаимоотношений.

Содержание

С одной стороны, поскольку и Брейнинги, и юный Бетховен были известными в Бонне. По крайней мере, Франц Вегелер, также тесно общавшийся с Брейнингами, вспоминал, что сам познакомился с Бетховеном, когда тому шёл всего лишь двенадцатый год, но он уже заявил о себе как «сочинитель», — стало быть, примерно тогда же Бетховен, вероятно, стал бывать у Брейнингов.

Их приветливый особняк, двухэтажный с высокой мансардой, был расположен на Соборной площади Мюнстерплац. Нынешний памятник Бетховену, воздвигнутый в году, обращён лицом к месту, на котором стоял дом Брейнингов. К сожалению, особняк был разрушен в году. Сейчас на его месте возвышается современный торговый центр. Молодая вдова Елена фон Брейнинг — , женщина необычайного благородства и доброты, сама перенёсшая трагическую утрату, не могла остаться равнодушной к судьбе гениально одарённого подростка.

Её супруг, надворный советник Эмануэль фон Брейнинг, погиб во время пожара 15 января года, пытаясь спасти из огня документы государственной канцелярии, находившейся в княжеском дворце. Он дважды проникал в здание и выносил архив по частям, но в третий раз на него обрушилась горящая балка, переломив ему позвоночник. На руках у летней Елены остались четверо осиротевших детей: дочь Элеонора Бригитта, или Лорхен — , и три сына — Кристоф — , Стефан — и Лоренц, или, уменьшительно, Ленц — Замуж фрау Елена больше не вышла, посвятив себя воспитанию детей.

Изведав тяжёлое горе, госпожа советница проявила особое участие к Людвигу, обращаясь с ним почти как с приёмным сыном.

1. ищу девушку спонсора Прага.
2. Костомаров Н И Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей (Отдел 1-2).
3. Кириллина. Бетховен;
4. Вход в систему?

Он не просто часто бывал у Брейнингов, но иногда и оставался ночевать, а при выездах семьи в загородное имение Керпен его тоже брали с собой. Елена фон Брейнинг ненавязчиво и мягко пыталась привить юноше хорошие манеры, но никогда не пеняла ему ни плебейским происхождением, ни неряшливостью, ни диковатостью, принимая его таким, каким он был. У Брейнингов его воспитывала скорее атмосфера дома, нежели чьи-то наставления или одёргивания.

Он любил этих милых людей и сам хотел быть похожим на них. Когда Людвиг начинал «дурить» или замыкался в себе, фрау Елена говорила: «Оставьте его, у него raptus». Это латинское словечко, в буквальном смысле означавшее «похищение», а в переносном — состояние «вне себя», будь то причуда, дурь или порыв вдохновения, Бетховен запомнил на всю жизнь. Дети советницы фон Брейнинг стали преданными друзьями Бетховена на долгие годы. Пожалуй, меньше прочих он общался с Кристофом, который в юности писал стихи, а затем преуспел на прусской государственной службе и сделался тайным советником в Берлине.

Зато Ленц фон Брейнинг был Бетховену необычайно близок. Этот обаятельный и одарённый юноша, решивший стать врачом, умер совсем молодым, в 22 года. В последний раз Ленц виделся с Бетховеном в Вене осенью года. На прощание композитор сделал запись в его альбоме, начав её с цитаты из шиллеровского «Дона Карлоса» слова из монолога маркиза ди Поза : «Для мудреца здесь истина дана И красота чувствительному сердцу. Они принадлежат друг другу обе.

Дорогой, любимый Брейнинг!

Никогда не забуду то время, которое мы провели с тобой в Бонне и здесь». Больше увидеться им было не суждено… Позднее в кругу бетховенских друзей его заменил брат, Стефан фон Брейнинг, который перебрался в Вену и сделал там карьеру, достигнув титула надворного советника Военного министерства. Стефан был поэтом-любителем и играл на скрипке согласно воспоминаниям Герхарда, сына Стефана Брейнинга, он брал уроки у Франца Антона Риса вместе с Бетховеном. Как и все Брейнинги, Стефан обладал врождённым великодушием и чувством.

Поэтому их отношения не всегда были безоблачными. Иногда они ссорились и подолгу не общались. Однако Стефан фон Брейнинг до конца дней сохранил нерушимую верность Бетховену и очень помог ему в последние месяцы его жизни. С сестрой же Брейнингов, Элеонорой, которую близкие звали Лорхен, у юного Бетховена возникло нечто вроде лёгкой влюблённости которая не мешала ему ухаживать за другими красавицами. Переехав в Вену, Бетховен относился к Лорхен лишь как к «дражайшей подруге», а затем — как к жене Франца Герхарда Вегелера.

Все эти подробности стоит упомянуть не только потому, что имена членов семей Брейнинг и Вегелер ещё не раз будут встречаться в нашем повествовании, а ещё и потому, что именно здесь, среди этих людей, Бетховен впитал те идеалы, которые с юношеским максимализмом воспринял как нормы общения. Уж если дружба — то всепоглощающая, бескорыстная и вечная; уж если доверие — то полное и безусловное. Возможно, именно Елена фон Брейнинг сознательно или бессознательно внушила своему протеже неколебимое убеждение в том, что дворянские грамоты и внешние знаки преуспевания для оценки личности человека совершенно не важны и что высшее благородство как раз и состоит в том, чтобы не кичиться тем, что дано тебе в силу рождения, а стремиться завоевать любовь и уважение окружающих своими душевными качествами и благими делами.

Хотя сословное неравенство в XVIII веке казалось незыблемым и само собой разумеющимся, в провинциальном Бонне оно ощущалось не так остро, как в каком-нибудь большом городе или при влиятельном и богатом дворе. Местные дворяне не обладали ни значительными средствами, ни особым политическим влиянием, чтобы кичиться своим могуществом или самоутверждаться при помощи феодального деспотизма, да и стиль правления императора Иосифа к таким формам самоутверждения совершенно не располагал.

Вдоль Рейна на живописных холмах и утёсах по-прежнему высились старинные родовые замки, однако в конце века Просвещения они стали скорее объектом исторического интереса, нежели стратегически важными оборонительными сооружениями. Владельцы этих романтических замков нередко предпочитали жить в уютных виллах или в городских особняках, где было куда теплее, светлее и веселее, чем в замшелой каменной громаде с полутёмными сводами.

А в маленьком городе, где почти все друг друга знали, нелепо было бы изображать из себя владетельного феодала. Напротив, хорошим тоном сделалось ровное и дружелюбное обращение с окружающими. До сих пор в историческом центре Бонна сохранилась обстановка небольшого города, в котором приятно жить людям разного достатка и разных сословий.

Здесь нет ни чрезмерно громоздких зданий даже дворец архиепископа, в котором располагается основное здание университета, не столько высок, сколько обширно раскинут , ни громадных площадей с интенсивным движением транспорта, ни территорий, защищённых от взгляда прохожих непроницаемыми оградами. Сейчас в городе много туристов, но в XVIII веке их не было и все жители знали друг друга, постоянно встречаясь на улицах, в присутственных местах, в церкви, на рынке, в театре, на променаде вдоль берега Рейна.

Юный Бетховен был вхож во многие знатные семейства, и среди его боннских приятелей было немало сверстников-дворян. И нет ни одного мемуарного рассказа о том, чтобы кто-то из этих знакомых пытался его третировать лишь потому, что он был незнатен и беден. Бетховена приглашали в качестве учителя или пианиста в лучшие дома Бонна: к графине Фелице фон Вольф-Меттерних, к графине Анне Марии фон Хатцфельд, к барону фон Вестерхольт-Гейзенбергу, к иностранным дипломатам например, к имперскому послу барону Клеменсу Августу фон Вестфалену , к главе боннского финансового департамента Иоганну Готфриду фон Мастьо… И почти все эти люди были не только ценителями музыки, но и весьма неплохими музыкантами.

Мастьо обладал завидной коллекцией нот и музыкальных инструментов; у него можно было услышать самые новые симфонии и квартеты Йозефа Гайдна; четыре сына Мастьо играли на струнных инструментах, а дочь —. Неизвестно, давал ли ей уроки Бетховен, зато в мемуарах Вегелера рассказывается о том, что Елена фон Брейнинг едва ли не силой выталкивала Людвига из своего дома, заставляя пойти давать урок музыки в дом, стоявший напротив её особняка, — там жил имперский посол с семьёй. Барон Вестерхольт-Гейзенберг играл на фаготе, его сын — на флейте, а дочь Мария Анна Вильгельмина — на фортепиано именно с ней занимался Бетховен.

Для семейного трио Вестерхольтов молодой композитор написал несколько очаровательных пьес, включая изданное впоследствии Трио и оставшийся в эскизах меланхолический Романс с оркестровым сопровождением.

Мина фон Вестерхольт зажгла в сердце Людвига пламенную любовь, которую его друг Вегелер назвал позднее «вертеровской». Барышня была мила, но при этом капризна и своенравна, что мучило её неловкого воздыхателя. О том, как протекало это юношеское увлечение, мы можем судить лишь по косвенным признакам: никаких писем Людвига Вильгельмине не сохранилось. Но имя этой девушки упоминалось в переписке, которую вёл с Вегелером смертельно больной Бетховен в конце го — начале года: два друга с нежностью вспоминали о юных годах в Бонне… Помимо барышни фон Вестерхольт, внимание взрослеющего Бетховена привлекали и другие боннские чаровницы, с которыми он музицировал, шутил и веселился в гостеприимных домах своих старших друзей.

Как вспоминал Вегелер, Жанетта, милая, красивая, общительная и смешливая блондинка, нравилась также и Стефану фон Брейнингу, однако впоследствии вышла замуж за военного, дослужившегося до высокого чина фельдмаршала-лейтенанта. Умерла она в году в венгерском городке Тимишоаре, куда был послан служить её супруг Карл фон Грет.

Сохранилась альбомная запись юного Бетховена в альбоме Жанетты. Цитируя популярного тогда поэта Бюргера, юный музыкант почти откровенно намекал на своё неравнодушие к девушке. Но, похоже, она над ним лишь дружески посмеивалась, не рассматривая такого поклонника всерьёз. Место было бойкое: прямо на рыночной площади возле городской ратуши, так что трудно было пройти мимо, не заглянув либо в ресторанчик, либо в книжную лавочку, также принадлежавшую Кохам увы, и эти здания не сохранились.

Ни о каких пьяных буйствах в этом уважаемом заведении речи быть не могло; вдова Кох пеклась не только о собственных доходах, но и о будущем двух своих дочерей. Одна из них, Марианна, была симпатичной девушкой, но Барбару, восхитительную Бабетту, несомненно, ждало завидное будущее, поскольку многие почтенные посетители ходили в кабачок Кохов только для того, чтобы полюбоваться её красотой. К вдове Кох являлись адвокаты, священники, чиновники придворной канцелярии и знатные люди, близкие к князю- архиепископу… Это был своеобразный салон, только без обычных светских формальностей.